- Прекрасно! Прекрасно, сэр! Поистине прекрасно, сэр! - проговорил его величество, по всей видимости весьма польщенный.
- Это ложь! - повторил restaurateur, не допуская возражений. - Это - и-ик - ложь!
- Ну, ну, пусть будет по-вашему! - сказал миролюбиво дьявол, а Бон-Бон, побив его величество в споре, счел своим долгом прикончить вторую бутылку шамбертена.
- Как я уже говорил, - продолжал посетитель, - как я отмечал немного ранее, некоторые понятия в этой вашей книге, monsieur Бон-Бон, весьма outre <1>. Вот, к слову сказать, что за околесицу несете вы там о душе? Скажите на милость, сэр, что такое душа?
- Дуу - и-ик - ша, - ответил метафизик, заглядывая в рукопись, - душа несомненно...
- Нет, сэр!
- Безусловно...
- Нет, сэр!
- Неоспоримо...
- Нет, сэр!..
- Очевидно...
- Нет, сэр!
- Неопровержимо...
- Нет, сэр!
- И-ик!..
- Нет, сэр!
- И вне всякого сомнения, ду...
- Нет, сэр, душа вовсе не это! (Тут философ, бросая по сторонам свирепые взгляды, воспользовался случаем прикончить без промедления третью бутылку шамбертена).
- Тогда - и-и-ик - скажите на милость, сэр, что ж - что ж это такое?
- Это несущественно, monsieur Бон-Бон, - ответил его величество, погружаясь в воспоминания. - Мне доводилось отведывать - я имею в виду знавать - весьма скверные души, а подчас и весьма недурные. - Тут он причмокнул губами и, ухватясь машинально рукой за том, лежащий в кармане, затрясся в неудержимом припадке чиханья. Затем он продолжал:
- У Кратина[15] душа была сносной; у Аристофана - пикантной; у Платона - изысканной - не у вашего Платона, а у того, у комического поэта[16]; от вашего Платона стало бы дурно и Церберу - тьфу! Позвольте, кто ж дальше? Были там еще Невий[17], Андроник[18], Плавт и Теренций. А затем Луцилий[19], Катулл, Назон[20], и Квинт Флакк[21] - миляга Квинта, чтобы потешить меня, распевал seculare <2>, пока я подрумянивал его, в благодушнейшем настроении, на вилке. Но все ж им недоставало настоящего вкуса, этим римлянам. Один упитанный грек стоил дюжины, и к тому ж не начинал припахивать, чего не скажешь о квиритах[22]. Отведаем вашего сотерна!
К этому времени Бон-Бон твердо решил nil admirari <3> и сделал попытку подать требуемые бутылки. Он услышал, однако, в комнате странный звук, словно кто-то махал хвостом. На этот, хотя и крайне недостойный со стороны его величества, звук, наш философ не стал обращать внимания, он попросту дал пуделю пинка и велел ему лежать смирно. Меж тем посетитель продолжал свой рассказ:
- Я нашел, что Гораций на вкус очень схож с Аристотелем, - а вы знаете, я люблю разнообразие. Теренция я не мог отличить от Менандра[24]. Назон, к моему удивлению, обманчиво напоминал Никандра[25] под другим соусом. Вергилий[26] сильно отдавал Феокритом. Марциал[27] напомнил мне Архилоха[28], а Тит Ливий[29] определенно был Полибием[30] и не кем другим.
- И-и-ик! - ответил Бон-Бон, а его величество продолжал:
- Но если у меня и есть страстишка, monsieur Бон-Бон, - если и есть страстишка, так это к философам. Однако ж, позвольте мне сказать вам, сэр, что не всякий чер... - я хочу сказать, не всякий джентльмен умеет выбрать философа. Те, что подлиннее, - не хороши, и даже лучшие, если их не зачистишь, становятся горклыми из-за желчи.
- Зачистишь?
- Я хотел сказать, не вынешь из тела.
- Ну а как вы находите - и-и-ик - врачей?
- И не упоминайте о них! - мерзость! (Здесь его величество потянуло на рвоту). - Я откушал лишь одного ракалью Гиппократа - ну, и вонял же он асафетидой[31] - тьфу! тьфу! тьфу! - я подцепил простуду, полоща его в Стиксе, и вдобавок он наградил меня азиатской холерой.
- Ско-ик-тина! - выкрикнул Бон-Бон. - Клистирная - и-и-ик - кишка! - и философ уронил слезу.
- В конце-то концов, - продолжал посетитель, - в конце-то концов, если чер... - если джентльмен хочет остаться в живых, он должен обладать хоть некоторыми талантами; у нас круглая физиономия - признак дипломатических способностей.
- Как это?
- Видите ли, иной раз бывает очень туго с провиантом. Надо сказать, что в нашем знойном климате зачастую трудно сохранить душу в живых свыше двух или трех часов; а после смерти, если ее немедля не сунуть в рассол (а соленые души - совсем не то, что свежие), она начинает припахивать - понятно, а? Каждый раз опасаешься порчи, если получаешь душу обычным способом.
- И-ик! - И-ик! - Да как же вы там живете?
Тут железная лампа закачалась с удвоенной силой, а дьявол привстал со своего кресла; однако же, с легким вздохом он занял прежнюю позицию и лишь сказал нашему герою вполголоса: - Прошу вас, Пьер Бон-Бон, не надо больше браниться.
В знак полного понимания и молчаливого согласия хозяин опрокинул еще один стакан, и посетитель продолжал:
- Живем? Живем мы по-разному. Большинство умирает с голоду, иные - питаются солониной; что ж касается меня, то я покупаю мои души vivente corpore <4>, в каковом случае они сохраняются очень неплохо.
- Ну, а тело!? - и-ик - а тело!?
- Тело, тело - а причем тут тело? - о! - а! - понимаю! Что ж, сэр, тело нисколько не страдает от подобной коммерции. В свое время я сделал множество покупок такого рода, и стороны ни разу не испытывали ни малейшего неудобства. Были тут и Каин, и Немврод[32], и Нерон, и Калигула, и Дионисий[33], и Писистрат[34], и тысячи других, которые во второй половине своей жизни попросту позабыли, что значит иметь душу, а меж тем, сэр, эти люди служили украшением общества. Да взять хотя бы А., которого вы знаете столь же хорошо, как и я! Разве он не владеет всеми своими способностями, телесными и духовными? Кто напишет эпиграмму острей? Кто рассуждает остроумней? Но погодите, договор с ним находится у меня здесь, в записной книжке.
<1> Вычурны (франц.).
<2> Юбилейный гимн (лат.).
<3> Ничему не удивляться[23] (лат.).
<4> Здесь: в живом теле, на корню (лат.).
|