В твоем все было взоре,
О чем грустят мечты:
Была ты — остров в море,
Алтарь во храме — ты,
Цветы в лесном просторе,
И все — мои цветы!
Но сон был слишком нежен,
И длиться он не мог,
Конец был неизбежен!
Зов будущего строг:
«Вперед!» — но дух, мятежен,
Над сном, что был так нежен,
Ждет — медлит — изнемог.
Увы! — вся жизнь — в тумане,
Не будет больше нег.
«Навек, — навек, — навек!»
(Так волны в океане
Поют, свершая бег).
Орел, убит, не встанет,
Дуб срублен, дровосек!
|
Все дни мои — как сказки,
И снами ночь живет:
Твои мне блещут глазки,
Твой легкий шаг поет, -
В какой эфирной пляске
У итальянских вод.
Ты в даль морей пространных
Плывешь, меня забыв,
Для радостей обманных,
Для грез, чей облик лжив,
От наших стран туманных,
От серебристых ив.
|
Примечания
Одной в раю. Впервые появилось в тексте рассказа «Визионер» (позднее переименованного в «Свидание») в 1835 г.; в переработанном виде появилось в «Gentleman's Magazine», в июле 1839 г., под заглавием «К Ианте на небесах»; под нынешним заглавием вошло в изд. 1845 г. В переводе дана ранняя редакция поэмы: в позднейшей опущена последняя строфа. (Прим. перев.)
|
